Entry tags:
(no subject)
Измѣрить океанъ глубокій,
Сочесть пески, лучи планетъ
Хотя и могъ бы умъ высокій, —
Тебѣ числа и мѣры нѣтъ!
Не могутъ духи просвещенны,
Отъ свѣта Твоего рожденны,
Изслѣдовать судебъ Твоихъ:
Лишь мысль къ Тебѣ взнестись дерзаетъ,
Въ Твоемъ величьи исчезаетъ,
Какъ въ вѣчности прошедшій мигъ.
Хаоса бытность довременну
Изъ безднъ Ты вѣчности воззвалъ,
А вѣчность, прежде вѣкъ рожденну,
Въ Себѣ Самомъ Ты основалъ:
Себя Собою составляя,
Собою изъ Себя сіяя,
Ты Свѣтъ, откуда свѣтъ истекъ.
Создавый все единымъ словомъ,
Въ твореньи простираясь новомъ,
Ты былъ, Ты есть, Ты будешь ввѣкъ!
Ты цѣпь существъ въ Себѣ вмѣщаешь,
Ее содержишь и живишь;
Конецъ съ началомъ сопрягаешь
И смертію животъ даришь.
Какъ искры сыплются, стремятся,
Такъ солнцы отъ Тебя родятся;
Какъ въ мразный, ясный день зимой
Пылинки инея сверкаютъ,
Вратятся, зыблются, сіяютъ,
Такъ звѣзды въ безднахъ подъ Тобой.
Державинъ
Книги Игнатія Брянчанинова я всегда не любилъ, даже въ ту пору, когда думалъ, что съ ними все въ порядкѣ, а это у меня дхарма дырявая. Затѣмъ пересталъ винить одного себя, но помалкивалъ; въ концѣ концовъ, то, что онъ не жалуетъ науку, искусство и философію — не новость, какъ и не поводъ о чемъ-то говорить. Однимъ онъ такой нравится, другимъ не нравится, и всѣмъ все ясно. Вотъ пишетъ онъ: "Большая часть талантовъ стремилась изобразить въ роскоши страсти человѣческія. Изображено пѣвцами, изображено живописцами, изображено музыкою зло во всевозможномъ разнообразіи. Талантъ человѣческій, во всей своей силѣ и несчастной красотѣ, развился въ изображеніи зла; въ изображеніи добра онъ вообще слабъ, блѣденъ, натянутъ". Такъ и что? Я видѣлъ Медвѣдей Шишкина, и потому не согласенъ, а кто-то, можетъ быть, росъ въ деревнѣ и кроме "Чернаго квадрата" ничего не видалъ, поэтому согласится.
Сегодня же ненарокомъ нашелъ о Брянчаниновѣ статью, въ родѣ апологіи, съ цитатами; въ ней рѣчь о неправильномъ вдохновеніи и о правильномъ вдохновеніи — разумѣй, художественномъ. Приведенное тамъ письмо Брянчанинова я прежде не читалъ — а оно прибавляетъ нѣчто къ образу: не толкуетъ уже, какъ не надо писать, а показываетъ, какъ надо. Вкратцѣ — опытъ собственнаго вдохновенія епископа Игнатія, и что изъ него вышло. ( дальше )
Сочесть пески, лучи планетъ
Хотя и могъ бы умъ высокій, —
Тебѣ числа и мѣры нѣтъ!
Не могутъ духи просвещенны,
Отъ свѣта Твоего рожденны,
Изслѣдовать судебъ Твоихъ:
Лишь мысль къ Тебѣ взнестись дерзаетъ,
Въ Твоемъ величьи исчезаетъ,
Какъ въ вѣчности прошедшій мигъ.
Хаоса бытность довременну
Изъ безднъ Ты вѣчности воззвалъ,
А вѣчность, прежде вѣкъ рожденну,
Въ Себѣ Самомъ Ты основалъ:
Себя Собою составляя,
Собою изъ Себя сіяя,
Ты Свѣтъ, откуда свѣтъ истекъ.
Создавый все единымъ словомъ,
Въ твореньи простираясь новомъ,
Ты былъ, Ты есть, Ты будешь ввѣкъ!
Ты цѣпь существъ въ Себѣ вмѣщаешь,
Ее содержишь и живишь;
Конецъ съ началомъ сопрягаешь
И смертію животъ даришь.
Какъ искры сыплются, стремятся,
Такъ солнцы отъ Тебя родятся;
Какъ въ мразный, ясный день зимой
Пылинки инея сверкаютъ,
Вратятся, зыблются, сіяютъ,
Такъ звѣзды въ безднахъ подъ Тобой.
Державинъ
Книги Игнатія Брянчанинова я всегда не любилъ, даже въ ту пору, когда думалъ, что съ ними все въ порядкѣ, а это у меня дхарма дырявая. Затѣмъ пересталъ винить одного себя, но помалкивалъ; въ концѣ концовъ, то, что онъ не жалуетъ науку, искусство и философію — не новость, какъ и не поводъ о чемъ-то говорить. Однимъ онъ такой нравится, другимъ не нравится, и всѣмъ все ясно. Вотъ пишетъ онъ: "Большая часть талантовъ стремилась изобразить въ роскоши страсти человѣческія. Изображено пѣвцами, изображено живописцами, изображено музыкою зло во всевозможномъ разнообразіи. Талантъ человѣческій, во всей своей силѣ и несчастной красотѣ, развился въ изображеніи зла; въ изображеніи добра онъ вообще слабъ, блѣденъ, натянутъ". Такъ и что? Я видѣлъ Медвѣдей Шишкина, и потому не согласенъ, а кто-то, можетъ быть, росъ въ деревнѣ и кроме "Чернаго квадрата" ничего не видалъ, поэтому согласится.
Сегодня же ненарокомъ нашелъ о Брянчаниновѣ статью, въ родѣ апологіи, съ цитатами; въ ней рѣчь о неправильномъ вдохновеніи и о правильномъ вдохновеніи — разумѣй, художественномъ. Приведенное тамъ письмо Брянчанинова я прежде не читалъ — а оно прибавляетъ нѣчто къ образу: не толкуетъ уже, какъ не надо писать, а показываетъ, какъ надо. Вкратцѣ — опытъ собственнаго вдохновенія епископа Игнатія, и что изъ него вышло. ( дальше )